Скоро заработаю паранойю.
Я ипохондрик, правда, не такой ебанутый, как многие другие ипохондрики, но, тем не менее, заскок к меня такой есть. Я умею заставить мой организм поверить, что что-то не так, и начать болеть в тех местах, где, как мне (или кому-то еще) кажется, есть проблема.
Я работаю в ЗАГСе, и основная моя деятельность, если меня не перекидывают на другие участки, называется "государственная регистрация смерти". Я не боюсь трогать руками паспорта умерших, где бы они ни лежали и откуда бы вынуты ни были, я не боюсь читать диагнозы. Кроме одного. Каждый раз, как только я вижу русским по белому написанное слово "рак", я цепенею. Формулировка может быть разной, но суть одна. По статистике, смертность от рака идет вторым пунктом после смертности от сердечно-сосудистых заболеваний. Если от второго, в основном, умирают пожилые, и оно не вызывает особых эмоций, то первое случается у людей любых возрастов. От рака умирают глубокие старцы, пожилые люди, просто взрослые, молодые и даже дети. Когда от рака умирают пожилые, у которых, помимо этого, еще букет различные проблем, мне не страшно. Мне страшно, когда возраст умерших меньше шестидесяти.
Моя бабушка умерла от рака в семьдесят три. Моей маме почти шестьдесят, она никогда не обследовалась. Мне почти двадцать пять. А девочка из параллельного класса, моя ровесница, сейчас проходит курс химиотерапии. Парень, закончивший школу за несколько лет до нас, умер летом 2014, сейчас ему было бы двадцать восемь.
Я не боюсь случайного падения сосульки на голову, я не боюсь очумелых водителей, не боюсь заболеваний сердца, не боюсь язвы, не боюсь ВИЧ и гепатита. Я боюсь рака. Я стараюсь следить за здоровьем, но ужасные факты и мысль о том, что от этого не застрахован никто, не дают мне покоя.
Главное, чтобы я не выдумала себе это. Главное, чтобы мне не показалось, что что-то не так, и я не убедила в этом свой организм.
Я видела, как человек гаснет, сжираемый болезнью. Я видела ту беспомощность, видела глаза, лишенные блеска. Я слышала, как бабушка запретила мне приезжать к ней в больницу, чтобы я запомнила ее хотя бы относительно здоровой. И до сих пор не простила себе, что послушалась. Я знала, что она не вернется домой. Я слышала рассказ о том, как бабушка перед смертью спросила у мамы, как там Лизонька. Даже в свои последние минуты она думала о том, как у меня дела. Надеюсь, сейчас, если "там" что-то есть, она не сильно разочарована во мне.
Нет, сегодня никакая не годовщина, сегодня никто не умер, сегодня просто день. И мне просто что-то пришло в голову. Всё в кучу. Навернулись слезы.